Павел Воля

...мне лучше без денег сидеть, но понимать, что я сам себе не изменил, послал на фиг тех, кого захотел. Не думать: «Сейчас досижу до конца месяца, получу 200 баксов, а вот потом уйду….»

Откуда он такой взялся и почему не боится? А если не боится этого, то боится чего? И на фига ему это надо? Чтобы стать богатым и знаменитым? Таким же, как те, кто в зале, над которыми он сейчас издевается?

Воля, для начала:

— Я идиот. Купил машину. Свою старую оставил в сервисе. И, как потом выяснилось, с ключами от дома и с зарядкой для телефона. Мой товарищ по фамилии Кукушкин захотел посмотреть мою новую тачку.

Сижу на пассажирском сидении.

«Стой, Кукушкин, куда ты поехал? У тебя права есть?» — «Нет, сейчас проедемся и все». Нас тормозит милиция. Он не останавливается. «Почему?» — спрашиваю. «Потому что я пьяный». Машина оформлена не на меня. Я же лимита, блин, пензенская! Машина без номеров. Черный Mercedes тонированный. И милиция нас все же останавливает. Подходит Гришаня. С булочкой в руке. Он выходил в магазин ее купить. На пять минут отлучился — а вокруг мигалки, менты, арест, «лицом на капот!», Кукушкин в наручниках. Слава богу, мы живем в очень хорошей стране и парни оказались оплачиваемыми.

После поехали к пьяным женщинам, они лизали Mercedes, а я брызгал на них водой. Пока все это происходило, за нами гонялся парень на мотоцикле с моими ключами от квартиры и зарядкой и все же, нагнав нас, отдал их. Вот так закончился вчерашний день.

— Чем ТВ-версия «Камеди клаб» отличается от ваших выходов вживую в клубе?

— Там можно материться, показывать, как трахаются и все такое… А телевизор дети смотрят. Но в ТВ-версии, кстати, тоже все достаточно остро. Там все курят, пьют, шутки про наркотики…

В клубе почти каждый из присутствующих знает, как выглядит кокаин — ну, просто публика такая собирается. Хоть раз в жизни видел. Это не означает, что все они наркоманы, просто все в теме. Правда, наша позиция такова, что мы против всего этого.

Но я до сих пор удивлен, как не закрывают эту передачу.

— Как звезды реагируют на твои шутки? Например, Моисеев, которому ты сказал, что расплачиваться с ним, как он обычно это делает, не будешь…

— Я также сказал: «Если бы евреи ходили по пустыне не за Моисеем, а за Моисеевым, то ходили бы они по-большому». Мы с Борей давно знакомы, у нас с ним полное взаимопонимание. Пусть каждый поймет «полное взаимопонимание» так, как ему хочется. Он отличный чувак, мои шутки понимает, никогда не обижается, потому что отдает отчет, кто он, а кто я. Кто, действительно, величина в этой стране на протяжении 25 лет, а кто просто мальчик, который вышел и вякает со сцены. Он не обращает внимания на мелочь. На мелочь обращает внимание мелочь.

— А кто обижался?

— Трахтенберг, наверное. Он отреагировал на мое: «Человек — передозировка хны» и «Роман Трахтенберг — это отношения между мужчиной и женщиной: сначала роман, а потом — трахтенберг»…

— Да, он ответил, что у тебя передозировка говна и поэтому ты в шарфике — он перекрывает ему ход.

— Если человек хочет ответить, пусть отвечает. Я такой же дрищ, как ты. Мне даже можно по морде врезать, если я действительно обидел. Но, я тоже могу ответить. А Трахтенберг потом меня в свое кафе, кстати, приглашал. Посидеть, поговорить. Да нет, все нормально — вообще никто не обижается. Не знаю, я просто говорю о том, кто и что делает в стране. Я специальную ересь не ищу, говорю о первом впечатлении от человека. Почему другие молчали и молчат, сюсюкают, хихикают — не знаю. Ну, кого интересует новый альбом Аркадия Укупника? Никого он не интересует. Интересует, почему у него кудри такие дурацкие и почему он с прической своей ничего не сделает уже пятнадцать лет!

— До «Камеди клаб» в России никто так вольно не разговаривал со звездами.

— Надо сказать, когда мы начинали, то не знали, что именно будем делать … Знали, что это должно быть смешным. До этого кто-то из нас в КВН играл, кто книжечку анекдотов в детстве перечитывал, кто просто смешным уродом родился. Но, как смешно и что смешно — было не совсем понятно. Пока в процессе вечеринок постепенно не появился четкий жанр нашего «Камеди клаб», мы звонили в гей-клубы и по громкой связи заказывали мальчиков. Я вначале читал рассказы. Они назывались «Имена». Я их давно написал и думал, что они смешные. «Зураб. Детство Зураба было сложным…» Но я понял, что мне надо делать, когда на вечеринку пришел какой-то пьяный чувак и начал кричать. А я начал с ним пререкаться. Это длилось минуты три и было отлично. Стали приходить звезды. Первыми пришли Киркоров (за что ему громадный реверанс, низкий поклон и в этой позе я стою до конца жизни) с Юдашкиным. Валентину я сказал, что он монстр в моде, придумал миллион всякой разной одежды. Сам, как обычно, в «чериньком»…

— Тебе самому твои шутки всегда кажутся смешными?

— Нет, есть вещи, которые я говорю, понимая, что другим понравится. Типа: «…девочки сняли колготки, и весь тот загар, который казался, был всего лишь колготками. Синюшного цвета окорока приветствуют нас на весенних улицах…» Все посмеялись, порадовались. Не скажу, что мне это нравится.

— Ты зарабатываешь на «Камеди клаб»?

— Да, уважаемая и любимая публика, мы делаем на вас бабло. Извините, но так уж получилось: вы зрители, мы артисты. Вы сидите, жрете и бухаете, а мы скачем перед вами. Но это не значит, что кто-то на ком-то наживается. Вряд ли я, зайдя в магазин, купив там носки, батон и банку майонеза подумаю, что на мне нажились.

Но для меня тут не в деньгах дело. Главнее другой бонус — это публика, знакомства, общение — то, что «дальше».

— Ты видел stаnd-up comedy, который устраивает журнал «Афиша»? Это же конкуренты ваши! Пока единственные.

— А скоро будет десять.

У меня лично конкуренция не появляется. А когда придет мальчик, который лучше меня будет делать, то, что я делаю — слава богу. Значит, мне надо будет делать лучше, чем он. Какая может быть конкуренция?! У всех своя дорога, свой путь. Если ты будешь задумываться, париться и ставить цели, которые могут рухнуть, тогда ты поймешь, что жизнь твоя говно полное из-за того, что ты думал много.

— Хорошо, представь себя человеком, которому за 30.

— Не знаю, Наташ. Я себе не представлял, каким я буду человеком за 25.

Если бы мне четыре года назад показали картинки из моей сегодняшней жизни: вот квартира, которую ты снимаешь в Москве, вот машина твоя, вот куча денег, вот это раз, два, три, четыре и дальше телочки твои, вот это твои друзья, вот такие клубы ты посещаешь — я бы сказал: «Кого вы разводите?» Плюнул бы на все это и пошел.

— Это похоже на кокетство.

— Нет. Если сейчас мне покажут картинку моего будущего, тоже скажу: «Чушь, неправда это все».

— Ты когда-нибудь чувствовал, что идешь по жизни не туда?

— Когда работал на «Муз-Тв» я узнал, где находится в Останкино душ, потому что не выходил оттуда четыре дня — работы было много. Я понял, что душ я должен принимать дома, и понял, что иду не туда.

Ощущение «не того» приходит постепенно. Надо уходить, гладко выйти из истории, а потом думать, че дальше делать.

— Странно уходить в «никуда». Ты же лимита пензенская, каждый месяц «вынь да положь» деньги за квартиру.

— Были у меня времена, когда я думал, сколько пельменей засыпать в кастрюлю: семь или пять. Все это проходили. Но, мне лучше без денег сидеть, но понимать, что я сам себе не изменил, послал на фиг тех, кого захотел. Не думать: «Сейчас досижу до конца месяца, получу 200 баксов, а вот потом уйду….»

— А если бы у тебя была семья?

— У меня есть та семья, которую я могу защитить: мама, папа, сестра. Точно знаю, что, когда будет семья «жена, ребенок, собака», работать на «дядю» нельзя. К тому моменту нужно быть самому «дядей».

Ну, это я тоже так говорю, а хрен его знает, как будет. Сколько счастливых семей, у которых восемь детишек и живут они все в своем доме… И потом я и отец этих детей в 60 лет сядем, и он меня спросит: «Ты че видел в своей жизни?» И я спрошу. И кто знает, у кого жизнь счастливее была: у того, кто за пределы своего дома не выходил или у того, кто весь мир объездил? Поэтому, как тут рассуждать? И какие планы строить?.. Если взять все эти мелочи, которые происходят в жизни, накрыть их сверху — то нет ни хера, а если начинать копаться в каждой — запутаешься сразу.

Павел Воля, под занавес:

Сколько себя помню — осел я. Просираю время, трачу деньги, ветродуйством каким-то занимаюсь, какую-то музыку пишу, всякая чушь... И «хи-хи, ха-ха» у меня так и продолжается. Единственное — стал как-то задумываться по большому счету. Не обдумываю шаги наперед, а обдумываю то, что сделал.